< br>Дзен
Борису Михайлову — 80! В интервью изданию «Спорт» легендарный хоккеист рассказал, как ради мечты отказался от квартиры, почему только со временем понял жесткий характер Анатолия Тарасова и чем выделялся Валерий Харламов.
«Я продал отцовский сарай, чтобы купить свои первые коньки»
— Для многих жизнь в послевоенное время была очень трудной. Каким было ваше детство?
— Как у любого ребенка того поколения, детство было трудным, но интересным. Все росли во дворах, гуляли, дружили. У нас была большая семья: мама, папа и четверо детей. Потом папа умер, отравившись газом на работе, и мама осталась одна.
— Подозреваю, что тебе пришлось рано начать работать, чтобы помогать семье?
— Да, я понял, что должен помогать, после того, как закончил семь классов. Поэтому я не пошел учиться дальше. Мне повезло, что меня взяли учеником электрика, потому что мне еще не было шестнадцати, а значит, я не мог работать. Они взяли меня, потому что я играл в дворовой команде жилищного управления.
—Это была сложная работа?
< br>
— Моя работа заключалась в том, чтобы обматывать лампы и носить портфель бригадира. Под конец он стал доверять мне обматывать контакты, меня пару раз ударило током, но ничего. Когда мне исполнилось шестнадцать, я пошел работать учеником автомеханика, зарабатывая 45 рублей. К этому времени я начал серьезно заниматься футболом, и дела у нас шли неплохо. Но для того, чтобы играть в чемпионате Москвы среди детских и юношеских команд, мне нужно было пройти комиссию. Я ее провалил: у меня обнаружили шумы в сердце. Я тогда ничего не сказал маме об этом, просто сказал, что заканчиваю с футболом.
— Потом в твоей жизни появился хоккей?
— Честно говоря, хоккей привлекал меня даже больше, чем футбол. Хотя тренер говорил, что у меня неплохо получается. Помню, как я сначала учился кататься на «снегурочках», когда лезвия привязывали к валенкам. Мы цеплялись за машины и так катались. Обычные коньки у меня появились после смерти папы. Кстати, тогда и случилась моя первая сделка: я продал его сарай за 30 рублей. На эти деньги мама купила мне старые коньки. Они были на размер меньше, но меня это устраивало.
— Представляю ваши эмоции, когда вы получили настоящее снаряжение.
— Это было что-то! Мой друг учился в ПТУ, и он пригласил меня поиграть за их команду. Мы приехали на стадион «Трудовые резервы», и оказалось, что он перепутал дни. К счастью, на стадионе был тренер Михаил Федорович Кузьмин, который разрешил нам выйти и потренироваться. После тренировки он подошел к нам, спросил, хотим ли мы играть за их команду, и пообещал выдать нам форму. И вот нам выдали коньковые ботинки. Чтобы не травмировать пальцы ног, мы вырезали детали из водосточной трубы и прикрепили их к ботинку. Нам выдали клетчатые шорты, перчатки, шлем для бега и клюшки. Вы не представляете, как мы были счастливы.
— Они платили стипендию?
— Когда нашу троицу неожиданно пригласили играть за «Локомотив» в чемпионате Советского Союза среди юношеских команд, на каждой тренировке стали выдавать талоны на питание по 2,50: завтрак — 70 копеек, обед — рубль, ужин — 80 копеек. Потом я брал блины с мясом и относил их домой. Мне потом предложили стипендию, но там тоже приключилась интересная история.
— Что случилось?
— Я продолжал работать и бегать на тренировки. После того, как «Локомотив» занял четвертое место в чемпионате, ко мне пришел тренер (Владимир) Елизаров и пригласил в ЦСКА. Я подумал: «Но я же работаю, как же я могу?» Тогда мне предложили стипендию в размере 60 рублей. Только когда я уволился, мне не платили три месяца.
— Как мы вышли из ситуации?
— Я устроился работать автомехаником. И вот в одно из воскресений ко мне приходит человек с приглашением играть за «Авангард» в городе Саратове. Мама, конечно, была категорически против, но когда он назвал сумму… Зимой она была в три раза больше, чем в ЦСКА, я согласился. Половину я оставил себе, а половину отправил маме.
— Почему мама была против?
— Я боялся его отпускать, потому что у меня были еще братья. И почему-то получалось так, что я всегда был старшим и все меня слушались. Я был в большом почете с малых лет. Мы жили тогда в квартире в 24 квадратных метра. Мама спала на кровати, все остальные спали на полу на матрасах. Помню эмоции, когда мама накопила денег, ей тоже дали 45 рублей, и мы купили наш первый телевизор «Заря».
— Если в «Авангарде» все было так хорошо, что побудило вас оттуда уехать?
— Не буду хвастаться, но в то время в Саратове я играл на ведущих ролях, много забивал. Но когда меня пригласили в «Локомотив» в команду мастеров, я не смог отказаться. Понимаете, у меня была мечта и цель. Я очень следил за Женей Мишаковым. Несмотря на то, что он был старше меня и играл в команде мастеров, я играл не хуже его. Это меня очень подстегивало. Так что ни сокращение зарплаты, ни то, что мне предложили двухкомнатную квартиру в Саратове, меня не остановило.
— Мы не пожалели, что отказались от квартиры?
— Позже мне предложили однокомнатную квартиру в «Локомотиве». В 1967 году Всеволод Михайлович Бобров пригласил меня в «Спартак» как молодого и перспективного игрока. Я почти согласился, но после предложения «Локомотива» отозвал свою заявку.
Тарасов сказал: «Ты ничего не умеешь»
— Как ты познакомился с Анатолием Тарасовым?
— Женя Мишаков после одной из игр подошел к Борису Павловичу Кулагину и сказал: «Обрати внимание на этого парня, его зовут Борис Михайлов». Они посмотрели мою игру и пригласили меня на встречу. На следующий день заправка, подъезжает 21-я Волга, из нее выходит Борис Павлович, за рулем Тарасов. Меня сажают на заднее сиденье, а Тарасов начинает говорить: «Борис, ты ничего не умеешь» и все в таком духе.
< br>
— Как вы отреагировали на такое начало диалога?
— Глаза красные, лицо опухшее. Но когда замечает великий тренер, чего обижаться? Он посмотрел мою игру, увидел мои сильные и слабые стороны. Он мне честно сказал: «У тебя очень сильный и несгибаемый характер, мне нравятся такие хоккеисты». Потом вопрос: «Хочешь в ЦСКА?» Ну конечно. Я просто не видел смысла отказываться от этого приглашения.
— ЦСКА сразу справился с конкуренцией?
< br>
— Не все сразу получалось, было сложно, было много опытных игроков. Мне потребовалось около трех месяцев, чтобы завоевать место в основном составе. А в сборную Тарасов взял меня только в 1969 году на чемпионат мира в Стокгольме. После той победы председатель спорткомитета Советского Союза Сергей Павлович Павлов присвоил молодым игрокам звания заслуженных мастеров международного класса и заслуженных мастеров Советского Союза. Сам Тарасов был категорически не согласен, но против его воли мы все равно стали мастерами.
— Под руководством Анатолия Владимировича сборная становилась чемпионами всех международных турниров. Подобных результатов можно было бы достичь и без той жесткости, о которой все знают?
— У меня тоже были сложные моменты с Тарасовым, я тоже считал его жестоким. Но когда я сам стал тренером, то понял, что он был просто сверхтребователен: и к себе, и к игрокам. Особенно к тем, кто чего-то добился. Он подстегивал людей к постоянному труду, к самоотдаче своему делу. Никогда не забуду, как я впервые пришел в ледовый дворец, а под потолком было написано: «Мало хотеть, надо уметь». Тарасов тогда сказал: «Запомните это! Ваше желание должно совпадать с отличной работой».
— Вы равнялись на него в своей тренерской деятельности?
— Тренерская работа требует этого. Не говорите, что менеджеры жестоки. Он может промахнуться один раз, другой, а на третий раз скажет: «Извините, у вас нет таланта». Мое мнение: если вы не будете работать, вы ничего не добьетесь. То, что сказал Тарасов, я делал в жизни. Если вы вспомните мою жизнь игрока, я добился всего. Как главный тренер, я не добился своей цели: не выиграл Олимпийские игры. Но вся мечта о спорте сбылась.
— Без Тарасова вы бы смогли добиться тех результатов, которые у вас есть?
— Я думаю, что если бы я не оказался в команде ЦСКА, я бы их не добился. Но стоит сказать, что Тарасов увидел во мне некоторый потенциал, помимо моего характера. Если бы у меня не было навыков, меня бы не пригласили в команду. У меня было хорошее катание, видение поля, и у меня был нюх на голы. Не у каждого великого хоккеиста это есть. Некоторые могут сказать, что я не умел стрелять? Ну, я забивал больше всех в Советском Союзе.
«Харламов — обычный парень с нашего двора»
— Как образовалось ваше легендарное трио: Михайлов, Петров и Харламов?
< br>— В ноябре или декабре 1967 года дядя Веня Александров сломал лодыжку, поэтому из Чебаркуля вызвали Валерия Харламова и Сашку Гусева. Тарасов сразу поместил его к нам. Поскольку дядя Веня был старшим, мы относились к нему с уважением, а тут оказалось, что все равны. Скромно говоря, мы играли очень хорошо.
— Чем отличился Харламов?
— Во-первых, он был простым, общительным, очень любил свою семью и детей. Никогда не отказывал в помощи. Такой обычный парень из нашего двора. Хотя был молодцом. Сильнее его на тот момент никого не было. Он действительно был командным игроком, и что удивительно: чем сильнее соперник, тем лучше он играл. Вот почему после игр 1972 года канадцы выделили Владислава Третьяка, а из нападающих только Харламова, который поразил их своей игрой.
— Почему же перед Олимпиадой в Саппоро Тарасов решил разорвать вашу ссылку?
— Однажды Тарасов сказал нам, что снимает Валерия, потому что ему нужно продлить жизнь Анатолию Фирсову и Владимиру Викулову. Естественно, внутри все кипело. Но потом к нам приставили Юрия Блинова, у него тоже все получилось, и мы полетели на первую Олимпиаду. Когда после Игр по неизвестным мне причинам Чернышов и Тарасов ушли из сборной, нас с Харламовым снова поставили вместе. Но после проигрыша в Лейк-Плэсиде я ушел. Тогда для меня это было разочарованием.
— Тебя приглашали играть за границу?
— Еще в 1972 году к нам подошел маленький парень, переводчик: «С вами хочет поговорить владелец «Торонто». Они предложили играть за их клуб и сказали: «Надевайте завтра майки». Мы ответили, что мы советские миллионеры. Я ответил, потому что мне сказали: «Ты старший, тебе и отвечать». Потом, конечно, мы собрались и почесали затылки: «А ведь это было возможно». Мы сидели и шутили, когда нам назвали суммы. Хотя тогда мы и не думали ехать играть в НХЛ, для этого нам пришлось бы практически бежать из страны.
«Я любил, люблю и продолжаю любить»
— Ваша жена Татьяна поддерживала Вас практически на протяжении всего пути. Как вы познакомились?
— Это особая история. Мне, как малообеспеченному человеку, дали путёвку в пионерский лагерь. Мы тогда ещё в футбол за них играли. А потом были танцы. Стою, и вдруг ко мне подходит девочка и приглашает на белый танец. Я, конечно, ей все ноги растоптал, но мы танцевали. Потом я там заболел, она меня навестила, что-то принесла. Но на этом всё и закончилось: я уехал, потом появился город Саратов, и вот так мы и потерялись.
— Как же произошло ваше воссоединение??
— Судьба, можно сказать. Через несколько лет я приехал купаться в Серебряный бор, выплываю на берег, вижу, стоит девушка. Она спрашивает: «Боря, это ты?» Я понимаю, что передо мной Таня. Мы познакомились вечером, так и начали встречаться. Когда ей исполнилось 18, я сделал ей предложение, и она вышла за меня замуж.
— Поддержка жены была очень кстати?
— Она мне помогала на этом пути, всё время поддерживала. Например, когда Тарасов пригласил меня в ЦСКА, я уже получал 180 рублей, но он сказал, что у него нет для меня таких денег. Он предложил 120 рублей. Пришел к жене, а она говорит: «Боря, у тебя мечта? Будем жить на 120». Но надо сказать честно, что ее папа нам очень помог.
— Ты же понимаешь, как тяжело быть женой хоккеиста?
— Конечно, я понимал, что ей тяжело, хотя она понимала, что мне фактически приходится жить на сборах. Но жаловаться нечего, хорошо, что все жены до сих пор живут со своими мужьями. Надо отдать им должное. Я благодарен Татьяне за то, что она воспитала двух замечательных детей.
— Вы раскроете секрет того, как вы пронесли любовь сквозь годы?
— Нужно просто любить, уважать, доверять и быть честным с собой и своей семьей.
— Можно ли жить без любви?
— Для меня это сложный вопрос: я любил, люблю и продолжаю любить любовь.