- Как Путин встал на коньки?
- Почему Трамп – симпатяга, а Клинтон – крутой?
- Какой русский показал президенту США средний палец в Белом доме?
- Как снесло башню от вида будущей жены, а затем она спасла его от суицида?
- Зачем его все-таки отодвинули подальше от большого спорта?
- Как посадить жену на кухне, но не стать абьюзером?
Гостем очередного выпуска шоу «На два слова» стал двукратный олимпийский чемпион Вячеслав Фетисов.
«Кто им дал право? Ну что за хрень!»
— Президенты России и США скоро должны хотя бы пообщаться. Даст ли это импульс к значительному смягчению положения нашего спорта на международной арене?
— Знаешь что, смягчение – не тот путь.
— Вы радикал в этом вопросе.
— Подожди, а какой инструмент они придумают, чтобы вернуть нас? Скажут подписать бумажку, где ты обязуешься не рассказывать ни про свою страну, ни про ее героев, на которых мы равняемся?
— Сейчас бумажки не требуют подписывать, просто следят, чтобы у спортсменов не было пересечений с военной темой.
— Кто им дал такое право? Ну что за хрень такая, прости господи? Мы всем этим ребятам сразу должны были дать такой импульс: вернемся к вам только с флагом и гимном.
— Они ответят: хорошо, мы вас услышали, сидите в изоляции.
— Ну и хорошо – развивайся!
— Да что-то не очень получается.
— Это другая история. Для того, чтобы иметь влияние, у нас нет авторитетных людей на этой поляне. У кого есть авторитет, чтобы того же Баха за ухо взять и сказать: «Слышишь, ты че творишь?»? Или этого клоуна, президента федерации хоккея, которого избрали в Санкт-Петербурге, потратили кучу денег на гала-концерты.
— Люка Тардифа вы особо не любите.
— А за что его любить? Ты пацанов 19-летних зачем наказываешь?
— Он заложник ситуации.
— Ну тогда уходи, если ты заложник. Я считаю, что проситься обратно с извинительным тоном с нашей стороны неправильно. Те же пловцы поехали на чемпионат мира на короткой воде. Не знаю, захотел бы я в таком инкогнито-статусе участвовать.
— Если нам идти на жесткий принцип, тогда потеряем поколение спортсменов.
— Развивайте внутренние соревнования.
— Они не заменят международные. Лыжникам нужны норвежцы, пловцам – американцы, хоккеистам – канадцы.
— Но гимнасты заявили, что мы на таких ущербных условиях никуда не поедем.
— И все карьеры позаканчивали.
— И что ты предлагаешь?
— Выступать в нейтральном статусе и добиваться, чтобы в основных видах спорта на международных соревнованиях, и особенно на Олимпиаде, выступали наши лидеры.
— В те годы, когда мы подставились с допингом и нас стали отстранять и лишать национальных атрибутов, можно было как-то смириться, потому что спортсмен не виноват в том, что наворотили спортивные чиновники. А сегодня, может быть, надо спрашивать у ребят, которые «за ленточкой»? Может, они разрешат эту ситуацию и скажут: «Да, ребят, езжайте, вы наши послы»?
— Думаю, мнения разделятся и у них.
— Так смысл всех этих вещей – разделить общество. Обсуждать эту тему без конкретных принятых решений бесполезно. Нам говорят: «Тссссс, никого не критикуйте». Люк Тардиф – он наш братан, оказывается, — мы только об этом не знаем. Вот сейчас он скажет нам: «Welcome back, друзья!»
— «Никого не критикуйте» — это отсылка к министру спорта Михаилу Дегтяреву.
— Я не хочу ни на кого ссылаться и, не дай бог, с кем-то в чем-то соревноваться. Моя позиция такая: каждый принимает решение, с которым он дальше будет жить. А я бы в этой ситуации чувствовал себя очень некомфортно.
— Как бы вы себя вели на месте руководителя нашего спорта, когда есть установка договариваться с теми, кто нас отстранил?
— А что, до этого не договаривались? Три министра пытались договариваться, и что? Договорились?
— На полноценные условия нет.
— Нам бросили кость, мы согласились. И считаем, что самое главное – не тормошить эту историю, а то, не дай бог, еще хуже будет. Мы же двигались по этому принципу?
— И все же, если вы приходите сейчас антикризисным руководителем российского спорта…
— Я ничего никому не буду говорить. Я знаю, что бы я делал, но это уже не моя история. Могу сказать, что мне очень многое удалось сделать, будучи руководителем российского спорта, когда я пришел на полную разруху и сумел договориться и по антидопинговым делам, и по отношениям с МОК, и под моей ответственностью была сочинская Олимпиада, и Универсиада в Казани. Кстати, мог бы и стать директором Всемирного антидопингового агентства (WADA), но наша страна забыла на меня документы отправить. А то мог бы восемь лет быть вторым по влиянию человеком в мировом спорте.
— Может, бог уберег вас от этой должности, а то был бы жесточайший конфликт интересов, учитывая антидопинговую ситуацию у нас на тот момент?
— Что значит конфликт интересов? Российская Федерация подписала и ратифицировала документ, где все прописано. Может быть, и не было никакого конфликта, а все хорошо было. Имидж страны был бы другим.
— Через кровь и конфликты с федерациями вам, может быть, и удалось бы достичь успехов.
— Что ты хочешь сказать? Что допинг – это нормально?
— Что допинг – это плохо. Но, учитывая то время, вы – руководитель WADA. Допустим.
— Так. Но сейчас у нас один член МОК. Шамиль Анвярович Тарпищев. И какое у нас влияние на всю эту тусовку?
— Шамиль Анвярович не рассказывает об этом.
— Но ты же говоришь, что кому-то надо идти с ними договариваться. Кому?
— По статусу – министру спорта.
— Дай бог ему успехов во всем.
— Но вы в это не верите.
— Почему, я готов верить и сказать: слушай, ты крутой такой, ты вернул нам флаг и гимн…
— До флага и гимна еще далеко.
— А что тогда будет успехом?
— Допуск наших сильнейших спортсменов в основных видах до международных соревнований, и особенно Олимпийских игр.
— Основных? Почему мы опять разделяем на основных и не основных? Ребята, которые нас слушают сейчас, думают: для чего мы спортом занимаемся (при таких выводах)? Без международного статуса нам (якобы) плохо, развивать соревнования внутри бессмысленно, да еще мы должны надеяться на то, что сначала внимание будет уделено элитным спортсменам, а потом всем остальным. Спорт имеет другой принцип.
— Но нам же медали нужны.
— Нам не нужны медали – нам нужно уважение. Закон сильных гласит – сам себя не уважаешь, уважать тебя никто не будет. Нам нужно уважение к нации, устоям, традициям, ребятам (в зоне СВО), с которыми я общаюсь, к которым много езжу. Иногда до слез пробирает. Нужны ли им (спортивные) медали? Я не знаю, надо у них спрашивать. Уважение к флагу и гимну, за которые они кровь проливают, нужно. Это мое мнение.
«Купил билет в первом ряду, запасся попкорном и наблюдаю»
— Мне кажется, вас всегда раздражали чиновники, которые не были большими спортсменами.
— Сергей Палыч Павлов был крутым дядькой (Сергей Павлов возглавлял Комитет по физической культуре и спорту при Совете министров СССР в 1968-1983 годах – прим. ). Его аппарат состоял из трех тысяч сотрудников, где были выдающиеся деятели спорта. Я просто не знаю, кто сейчас в окружении руководителя нашего спорта. Надеюсь, там есть знающие люди, способные принимать правильные решения. В спорте надо строить семью, а не команду. Честно скажу: когда в нашем спорте произошли все эти события, я купил билет в первом ряду, запасся попкорном и собрался наблюдать за происходящим. Если все сложится – скажу: «Да, молодцы».
— Как так получилось, что вы, успешный руководитель Росспорта, при вас мы добились права проведения Олимпийских игр в Сочи, Универсиады в Казани, остались практически не у дел спустя некоторое время после победы сочинской заявки?
— Я не у дел? Я стал сенатором, возглавил комиссию по развитию спорта и олимпийского движения в Верхней палате парламента…
— Но это же не тот уровень управления, который у вас был.
— Не знаю, было принято такое решение.
— Сейчас у вас есть ответ, почему оно было принято?
— Нет.
— И догадок нет?
— Нет, а зачем я буду догадываться? Судьба меня вывела на интересное дело, в котором я надеюсь добиться результата. Я занимаюсь природосбережением.
— С Виталием Мутко, который возглавил российский спорт после вас, у вас нормальные отношения?
— «Здрасьте – здрасьте». Виталий Леонтьевич первым делом вывел меня из Совета по спорту. Он был сенатором, я его поставил руководить РФС, а потом было принято решение, которое я комментировать не собираюсь. Было создано министерство, в которое вошли три агентства – по спорту, туризму и молодежи. То есть министр (Мутко) – наш прямой начальник, а мы, руководители агентств, в его структуре. За два месяца он ни разу не пригласил меня на разговор.
— Понятно, что вас отодвигали.
— Кстати, я предлагал правительству оставить спорт высших достижений в компетенции агентства, а стройкой и массовым спортом пускай занимается министерство.
— Виталий Леонтьевич не наивный, чтобы отказываться от такого лакомого кусочка, как большой спорт.
— В правительстве мне сказали: «Нет». Я понял, что смысла нет никакого (продолжать работу в структуре Минспорта). Но он (Мутко) тогда в интервью сказал, что знает, как все должно быть. Можно было пожелать ему удачи. Но конфликта между нами быть не могло, я занимался спортом в Совете Федерации, он приходил на наши заседания.
— Если помечтать, как бы судьба нашего спорта сложилась при Фетисове?
— Я знаю, как бы она сложилась. А вы мечтайте дальше.
— Допинговых скандалов бы не было?
— Было бы все хорошо.
— И олимпийские победы Сочи бы были?
— Чтобы всем было понятно: как только мы в 2007 году получили право проведения Олимпиады, то сразу приступили к разработке медального плана. В апреле, за три недели до смены правительства, я докладывал премьер-министру Зубкову итог работы нашей команды, в которой не было случайных людей, – 14 золотых медалей в 2014 году. План назывался «Результат». В нем не было ни корейца, ни американца (натурализованные южнокорейский шорт-трекист Виктор Ан и американский сноубордист Вик Уайлд принесли России в Сочи в общей сложности пять золотых наград – прим. ).
— Опыт привлечения Виктора Ана и Вика Уайлда вам не по душе?
— Да почему? Просто эти медали могли достаться кому-то из наших ребят.
— Вик живет в России.
— Я знаю. Жить и действовать – разные вещи. Я ничего против этого опыта не имею, просто напоминаю, что у нас был проработанный и принятый план.
Мама и жена вернули к жизни
— Ваш отец, Александр Максимович, как относился к вашей деятельности вне большого спорта?
— Папа, царствие ему небесное, ушел в 93 года. Переживает все время (Фетисов произнес эту и следующую фразы в настоящем времени – прим. ). Он тоже понимает, что все несправедливо произошло в свое время. Этой темы мы не касались особо…
— После Сочи?
— Неважно, после чего. Папа был без особого образования, потому что рос мальчишкой во время войны, когда надо было работать. Чувство сермяжной правды у него было обостренным. Я думал инстинктивно, что он проживет до 100 лет. В последнее время я исподтишка записывал наши с ним разговоры. Про историю семьи, про мою бабушку, которая умерла, когда папе было три или четыре месяца. Он постоянно говорил мне по-отцовски: «Береги себя». – «Пап, буду стараться».
За месяц до смерти он держит на коленях своего правнука Филиппку и говорит: «Вот, дожил. Теперь можно умирать». 19 августа у него очередной день рождения. Посидели, чайку попили. На следующий день инсульт. И за десять дней папа ушел. Крутой и очень справедливый мужик был.
— Это ж он сказал после трагической смерти вашего брата в автокатастрофе: «Теперь ты будешь играть…»?
— Мама сказала: «Теперь ты должен жить и играть за двоих», чем фактически вернула меня к жизни.
— Сначала вы воспринимали ту трагедию, будто и ваша жизнь заканчивается тоже (младший брат Фетисова Анатолий, тоже хоккеист ЦСКА, в 1985 году погиб в ДТП в возрасте семнадцати лет, Вячеслав был за рулем – прим. ).
— Для меня так оно и было. Необъяснимая история. Влетела в нашу машину другая, раскрутило между двумя столбами и на один из них вынесло. С той стороны, где сидел мой брат. Постоянно этот момент всплывает передо мной, но я точно знаю, что ничего не мог сделать в той ситуации.
— Но тогда у вас были мысли вплоть до суицида.
— Не дай бог никому пережить такие моменты, но всякие мысли были.
— Момент помните, когда жена остановила вас?
— Да. Она каким-то образом почувствовала, что надо выйти ко мне. Ухватила сзади за ремень и сказала: «Пошли, пошли в комнату».
— Как справляться с такой ситуацией?
— У меня был период до этого, когда лежал парализованный без шансов вернуться в большой спорт. В двадцать лет я с этими мыслями распрощался после операции на позвоночнике. Три месяца ниже пояса ничего не чувствовал. Это все история про огонь, воду и медные трубы. Серьезнейшее испытание, мало кто с ним может справиться, в том числе и двадцатилетний парень, ставший чемпионом мира, получивший «Волгу» ГАЗ-2410, квартиру, офицерское звание. Крышу сносит у пацанов в такие моменты жизни. Но меня этот эпизод многому научил.
«Это счастье, а не абьюз!»
— У вас удивительная история личной жизни. Вы с женой – две звезды, а брак крепкий до сих пор. Как так?
— Повезло. Благодарен судьбе, что Лада появилась в моей жизни. Много слышал о нашей истории как о гламурной, но это были непростые и интересные годы моего становления. Особенно 1988-89-е, когда система нас прессовала, на нее были наезды.
— Причем она была актрисой и моделью.
— Когда мы приехали в Америку, ей сразу предложили большой модельный контракт. Мы сели поговорить, я сказал, что «все это, конечно, хорошо, но ты нужна здесь, дома». От карьеры она отказалась без всякого сожаления.
— Вы – абьюзер, сказали бы вам в наше время.
— Все же было добровольно, поэтому «абьюзер» здесь не подходит.
— Как вам удалось актрису определить на кухне в Нью-Джерси?
— У нас появилась дочь – красотка, смысл жизни. Надо было вложить в нее все силы. Нам посчастливилось воспитать хорошую, чувственную, любящую девочку, которая подарила нам двух внуков. Все скомпенсировалось. Это счастье, а не абьюз.
— Ладлена никогда не говорила вам «ты забрал у меня лучшие годы»?
— Никогда она не сожалела. Она удивительная женщина, сильная. Не всегда у нас хватало времени на общение, но ни разу из-за этого не было разборок.
— Но сначала за нее пришлось подраться.
— Мужская история. Увидел, влюбился. Обычно крыша падает в этом случае. Я все же получил отклик. Я верю в судьбу, этот человек пришел в мою жизнь неслучайно. Всем советую отдать контрольный пакет жене, чтобы она отвечала за дальнейшее благополучие.
— Но сначала все были против. И ее родители, и ваши, и даже сам Виктор Васильевич Тихонов.
— Время расставляет все на свои места. Сейчас у меня суперотношения с Валентиной Александровной (Родионенко – мамой Ладлены Фетисовой, старшим тренером сборной России по спортивной гимнастике – прим. ), ее отчим тоже принял. Наш случай еще раз доказал, что всем остальным не стоит совать нос туда, куда не надо.
— Но при первой встрече что вам сказала будущая теща?
— Она была властной, большой начальницей, коммунисткой. «Лада замужем, зачем вам это надо?» — спросила. Я даже не старался ее в чем-то убедить. Попили чай, и все остались при своем. Но с тех пор у меня с тещей никаких разногласий.
— С Вагизом Хидиятуллиным, футболистом сборной СССР и на тот момент мужем Лады, как вопрос решали?
— Он пытался поговорить, но о чем разговаривать? Кто-то в этой ситуации побеждает, кто-то проигрывает. Он по-мужски себя повел и ведет до сих пор. Никаких сплетен от него не было. Сейчас у нас нормальные отношения, встречаемся на разных мероприятиях. Кроме уважения у меня к нему никаких чувств.
— А с тещей вы вместе на баррикады в 1991-м ходили.
— Да, бабуля пошла защищать демократию. Ты идешь по родному городу, свистят трассирующие пули, подходят люди подписать автограф, а ты не знаешь, с какой они стороны. Страшные вещи были — слава богу, что мы без больших конфликтов эту ситуацию разрулили.
— Вы шли за Ельцина?
— Не за Ельцина, а за то, чтобы не стреляли по людям. Я тогда не особо разбирался, что происходит.
«Невозможно в хоккей играть бухим»
— США тем взглядом не казались вам идеалом демократии?
— Америка конца восьмидесятых и начала девяностых – идеальная страна. Работать и жить, скорее всего, лучше было там. Доступ ко всему, что связано с обеспечением жизни. Недорогие продукты питания. Приезжаешь на курорт — никаких вип-зон, богатые и бедные все на одном пляже, хозяин команды, миллиардер, едет сам за рулем с собачкой с правой стороны, полный стадион на хоккейных матчах. Никаких сборов. Алкоголя сколько хочешь – упейся! Но игра – твоя ответственность. Свобода выбора позволяет сконцентрироваться на том, что для тебя важно. Если хочешь бухать каждый день, будешь бухать. Но потеряешь свое место. Если хочешь добиться результата, то такой подход вырабатывает в тебе самодисциплину. Ты задаешь себе вопрос: «Чё приехал-то? Погулять и пивка попить?».
— У вас всегда была дисциплина в этом плане?
— А по-другому и быть не могло. Мы тренировались летом по три-четыре раза на пульсе 220. Игр достаточно, ответственность пришла ко мне рано, потому что я был капитаном. Дисциплина была идеальной.
— Легенда киевского «Динамо» Александр Заваров, кажется, говорил Валерию Лобановскому что-то вроде «Васильич, кто не бухает, тот не играет».
— Это все расхожие вещи. Ветераны наши, кто постарше, разные байки рассказывают. А наше поколение… Пиво мы пили, шампанское, но тяжелые напитки не употреблял никто. В НХЛ в холодильниках пива было сколько хочешь. Выпил после матча бутылку, съел пару кусков пиццы и поехал домой. А если на выезде, то в ресторан. Невозможно в хоккей играть бухим. Поэтому ничего крамольного не было. Даже мой прощальный матч в «Олимпийском». Лужков, Степашин, звезды НХЛ, наши все еще в полном порядке. Я интересуюсь: а можно на матч пригласить Владимира Владимировича? — «Попробуй».
Нашли телефон, соединили. Президент ответил: «Слава, с удовольствием, но я не смогу». Тогда как раз случилась беда с «Курском». Путин пожелал мне удачи, а утром за мной присылают машину, чтобы отвезти в Кремль. Президент подписал указ о награждении меня орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени. Церемония, протокольная съемка, после чуть-чуть поговорили с Путиным, и он предложил пообедать.
— Может, по бокалу шампанского за твою карьеру? — обратился президент.
— Владимир Владимирович, в день игры никогда себе не позволял.
— Ты что, с президентом каждый день обедаешь?
В общем, по бокалу выпили.
На следующий день я поехал к Шамилю Тарпищеву на дачу в Архангельское. По радио сообщают, что сюда прибыл президент. У него тогда не было еще своей резиденции, он ездил тренироваться туда в спорткомплекс. Шамиль мне: «Пошли! Книжку твою подарим». А я еще не знал, можно так делать или нет. Нас везде пропускают, подходим к последнему кордону, где нас останавливают. Сказали, что президент закончил тренировку и уже сел в кортеж. Мы спросили, можно ли просто помахать рукой. Встали, машем, и машина останавливается. Выходит Путин: «Вот видишь, гол вчера забил, а говорил, что бокал шампанского тебе мог бы помешать. Увидимся на Генассамблее ООН в Нью-Йорке».
— Верно, что вы Путина поставили на коньки?
— Мы сидели на фестивале борьбы в «Лужниках» на старой арене. Я рядом с президентом с одной стороны, Леня Тягачев с другой. Говорю: «Владимир Владимирович, раньше здесь играли все московские команды. У «Спартака», ЦСКА и «Динамо» не было своих».
— Интересно, — отвечает он.
— Так вам, Владимир Владимирович, наверное, тоже пора вставать на коньки, — обращаюсь к нему.
Он такой посмотрел нам меня: «Ну я же ведь ни разу не катался».
— Научимся.
Пошли провожать, я ему говорю: «С ребятами договорился, завтра вам форму привезут, померьте. Не подойдет – поменяем». Все подошло. Президент пообещал мальчишкам, что будет тренироваться с ними. Толкал табуретку, чтобы поймать баланс. Через какое-то время он научился. Мне дебилы-журналисты западные после игр в Сочи звонят и спрашивают: «Опять он забил шесть-семь голов. Вы, наверное, поддаетесь?» Я им отвечаю: «Разве вы не видите, что он играет с нами в одной пятерке против таких же любителей, как и он?» Но самое интересное: чтобы забить гол в хоккее, надо быть в нужное время в нужном месте. Это как раз про Владимира Владимировича Путина. Из нынешних политиков, судя по всему, некого ставить на коньки. Кроме Ангелы Меркель в свое время.
— Почему? Трусы, которые не играют в хоккей?
— Посмотри на них, ну какие они хоккеисты, как они могут забить семь голов, даже играя с большими мастерами? Путин получает удовольствие, он благодарен за то, что хоккей появился в его жизни. Он говорит, что едет на лыжах и о чем-то думает, плывет и думает, а на лед ты выходишь и на полтора часа полностью отключаешься от того, что происходит в жизни.
Как-то мы играли вместе в одной тройке с Путиным и Лукашенко. Первая смена, Батька забивает гол. Он хорошо бросает. Я смотрю на нашего президента, а он не очень доволен. Третий период. Лукашенко мне: «Слава, а шо ж вы мне больше не пасуете?» Я говорю: «Александр Григорьевич, вы плохо открываетесь». В итоге Путин забил шесть, Лукашенко — один.
— Вам въезд в Белоруссию не закрыли?
— Кстати, депутаты без определенного согласия сейчас даже в Белоруссию выехать не могут. Я в санкциях по всем направлениям, даже Новая Зеландия ввела их против меня. Ненормальные.
«Представить Трампа президентом США было невозможно»
— А с Трампом как познакомились?
— В каком-то кантри-клубе. Он же ирландец, как и хозяин нашего клуба. Трамп тогда гремел – конкурс красоты, казино, банкротство. Симпатяга такой был. Представить его президентом Америки было невозможно.
— У нас к нему какое-то особое отношение. Обама – совсем чужой. Клинтона вот мы тоже полюбливали.
— Клинтон вообще крутой! «Детройт» после победы в Кубке Стэнли пригласили в Белый дом. Победа, эта страшная авария после, импичмент, Моника Левински, вся эта катавасия.
— Американцы плакали по поводу измены Клинтона жене с Моникой, а нам смешно.
— До сих пор смеемся. Если бы те беды в Америке сегодня были бы самыми главными, другая жизнь бы была. Так вот. Забрали Володю Константинова на коляске, приезжаем в Белый дом, ждем. Президент задерживается. Потом заходит и целенаправленно идет к нам. «Ребята, поздравляю, «Русская пятерка» сыграла значимую роль в победе», — и сразу обращается к Володе, а я держу коляску. «Володя, понятно, что тяжелая ситуация, но Америка в последние годы вложила столько в лечение черепно-мозговых травм, что я уверен: скоро ты будешь играть», — заявил. После нам рассказал, что у него сейчас проблемы с судом по делу Моники, на что я ему ответил: «Мистер президент, если у вас проблемы с работой, мы в России договоримся».
Он поулыбался, расслабился, начал про Бориса Николаевича рассказывать, как они с ним время проводили. Вовка сидит, бросил голову на грудь. Клинтон — напротив. Я наклоняюсь, говорю: «Володь, покажи президенту Америки, кто самый лучший хоккеист в мире». Он утвердительно машет. Клинтон реагирует: «Да, Клинтон». Вова поднимает голову, а вместе с ней средний палец. У президента сразу поменялось выражение лица. И через плечо он у кого-то спрашивает: «Узнайте, был ли прецедент, когда президенту США в Белом доме показывали средний палец». Потом общая фотография в Каминном зале, я Клинтону говорю: «Можете проверить, у нас средний палец – это знак номер один, не сомневайтесь». Затем всем прислали фото с автографом главы государства, а моя оказалась без.
Проходит время, 75 лет Борису Николаевичу. Мы с женой приглашены на торжество. Все закончилось, провожаем почетных гостей, идет Клинтон. Увидел меня, мою жену. Она у меня красивая блондинка. Лада решила спросить его: «Мистер президент, как вам Москва?». А он в ответ: «Я проверил. Никто никогда в Белом доме президенту США не показывал средний палец». «А мой муж был единственным, кому вы не подписали фотографию», — произнесла жена. Он дал визитку, попросил прислать это фото и обещал подписать.
— Подписал?
— Нет, мы не отправили.
— Америка при Клинтоне – сама демократия?
— Бизнес пер, деньги зарабатывали на стокмаркете, весело было и интересно.
— Вы чем зарабатывали?
— Вкладывал в мою страну. Покупал недвижимость, развивали разный бизнес.
— В Москве в те времена скупали старое жилье?
— Да, оно стоило недорого в районе Бульварного кольца.
— Сколько квартир прикупили?
— Ты же не налоговая служба. У меня дома кроме семейных висит фотография Мстислава Ростроповича, который в самом начале моей профессиональной карьеры дал очень правильный совет: «Вкладывайся в родину». В другой стране тебя обманут.